Грязный Гарри [другой перевод] - Филип Рок

Гарри сделал вид, что не заметил пессимизма напарника.

— Начнем с убийства Рассела. Мальчишки с Потреро-хилл любят глазеть на машины. Пройдемся веером от Сьерры и Тексас и посмотрим, что это нам даст. Тем временем Ди Джорджио и Бейкер будут работать на Вашингтон-сквер, а Сильверо и Маркус займутся районом Карлтон-тауэр. Потом сравним наблюдения. Если хотя бы два описания совпадут, у нас появится нить.

Чико выразительно поднял брови, но Гарри избегал смотреть на него. Он хватался за самую тонкую соломинку. Он прекрасно понимал это и знал, что Чико тоже прекрасно понимает, что Гарри это знает. Гарри тяжело вздохнул и полез в карман за мелочью. Чико опередил его, бросив на стойку несколько монет.

— Может, это глупый вопрос, амиго, — лукаво прищурившись, сказал он, — но мы когда-нибудь будем спать?

— Спать? — удивился Гарри. — А ты что, устал?

Они рыскали к востоку от Центральной больницы, колесили по улицам Потреро-хилл, которые носили названия всевозможных штатов — Техас и Каролина, Висконсин и Арканзас, Миссисипи и Пенсильвания. Чернокожие подростки отрывались от своих игр и отвечали на вопросы — вначале осторожно и недоверчиво, потом все более охотно и откровенно, по мере того как им становилось интересно.

Машина? Какая машина? У меня нет машины. Я катаюсь на скейтборде. Люблю свежий воздух, а все эти коптящие штуковины… нет, это не по мне.

Вообще-то, болтался тут голубой «шевроле»…

Черный «форд»… «форд-торино»… классная штучка!

«Ягуар».

«Мерседес»…

Старинный «эдсель»! Клянусь Богом!

Красный «пинто» с хромированными колпаками на колесах.

— Вот бездельники! — восхищенно покрутил головой Чико.

Была половина одиннадцатого утра, солнце постепенно начинало разгонять туман, и небо теперь напоминало изъеденное молью одеяло.

— Вернемся на Двадцать вторую улицу, а потом узнаем, как дела у Ди Джорджио и…

В динамике послышался треск, и голос оператора прервал Гарри:

— Группа семьдесят один… Группа семьдесят один.

Чико наклонился вперед и взял микрофон:

— Группа семьдесят один.

— Немедленно прибыть к лейтенанту Бресслеру. Код «два».

— Есть, — сказал Чико и повернулся к Гарри. — В чем дело?

Гарри стиснул зубы и до упора вдавил педаль газа. Ведущие колеса дико взвизгнули на асфальте, что несказанно обрадовало местных ребятишек, и машина, как пришпоренная лошадь, рванулась по Двадцать второй улице к шоссе, рев сирены прижимал прохожих к стенам домов. Когда Бресслер объявлял «двойку», следовало пошевеливаться.

В комнате инспектора атмосфера была накалена до предела, Гарри почувствовал это, едва открыв дверь: перекошенное лицо Фрэнка Ди Джорджио, напряженные фигуры офицеров. А за стеклянной перегородкой нервно ходил по своему кабинету лейтенант Бресслер. Гарри направился прямо к нему.

— Итак?

Щеки Бресслера покрывала двухдневная щетина, глаза запали. Он молча разглядывал Гарри.

— Все круто переменилось, Гарри, — произнес наконец лейтенант. — Он захватил четырнадцатилетнюю девочку.

— Когда?

— Прошлой ночью. Ее зовут Мэри Энн Дикон. Она пошла в кино и не вернулась домой. Родители не слишком беспокоятся, если она не приходит к полуночи, — крупная, хорошо развитая девчонка, у который полным-полно ухажеров. Поэтому они решили, что она с кем-то любезничает, или, черт его знает, чем сейчас занимаются с парнями крупные, хорошо развитые девчонки! В три утра они позвонили в полицию, на ее поиски бросили отдел по борьбе с подростковой преступностью. С таким же успехом они могли этого не делать.

Бресслер резко отвернулся и взял со стола коробку из-под обуви. Она была обернута в плотную коричневую бумагу, один край которой оказался уже надорванным.

— Это было адресовано мэру. Вначале ее изучили люди из отдела по борьбе с терроризмом, а потом направили нам… После того, как увидели, что внутри.

Он сбросил крышку и вручил Гарри сложенный лист бумаги:

— Прочти.

Это была записка, написанная мягким черным карандашом, каждая буква тщательно выписана, словно по школьным прописям для каллиграфии. Гарри прочитал ее вслух, чтобы было слышно и Чико, который стоял в дверях кабинета:

— «Мэри Энн Дикон. Похоронена заживо».

Гарри показалось, что ему за шиворот бросили кусок льда. Он слышал прерывистое дыхание Чико и удары собственного сердца.

— Похоронена заживо?

— Читай дальше, — хриплым голосом сказал Бресслер.

Гарри снова опустил взгляд на неестественно белый лист.

— «Грязная игра полицейских ублюдков заставила меня пойти на это. Поблагодарите за это свои тупые свинячьи головы. Выкуп за эту сучку — двести тысяч долларов старыми купюрами по десять и двадцать долларов. Деньги принесет один, в сумке. Эспланада у Дивизидарио. В девять часов вечера. Ей хватит воздуха до трех утра. Красный лифчик и трусики. Большие сиськи. Родинка на левом бедре». Вот ублюдок!

— Без комментариев, Гарри… Читай!

Гарри с такой силой сжал бумагу, что костяшки пальцев побелели от напряжения. Он продолжал читать, с трудом выговаривая слова, голос его звенел, как натянутая струна:

— «Если все будет в порядке, вы доберетесь до девушки к двум часам ночи. Начнете хитрить — она умрет. Медленно задохнется». Подписано: «Скорпион».

Гарри двумя пальцами передал записку Бресслеру:

— Продезинфицируй.

Бресслер аккуратно сложил бумагу и опустил в плотный конверт.

— Отпечатков нет. Он очень осторожный, этот Скорпион. Очень осторожный и очень скрупулезный. И не шутит. Загляни в коробку.

Гарри подошел к столу и вывалил содержимое коробки на полированную крышку. Красный лифчик большого размера, красные нейлоновые трусики, завязанная тугим узлом длинная прядь светлых волос — и коренной зуб с запекшейся почерневшей кровью.

— Школьный дантист идентифицировал зуб, — голос Бресслера звучал подозрительно спокойно. — Он говорит, что его вырвали каким-то грубым инструментом, чем-то вроде пассатижей.

— Она мертва, — сказал Гарри. — Ты же понимаешь это, Эл!

— Мне известно лишь то, что написано в письме. Она будет жива до трех часов утра.

— Она мертва, — Гарри аккуратно, один за одним, убрал предметы со стола в коробку.

Побагровевший от гнева Бресслер бросил на Гарри испепеляющий взгляд:

— Мы больше не будем вникать в психологию этого типа, Гарри! Понятно?! Мы сделаем в точности то, что он требует, в точности, и никаких фокусов! Мы достаточно наигрались в разные игры прошлой ночью, и что мы можем предъявить? Погиб отличный полицейский, а теперь еще и Мэри Энн Дикон. Мэр собирает деньги из своих собственных… частных фондов, привлекает для этого частных лиц. Он готов на все, Гарри. Он заплатит. Все, что ему сейчас нужно, — это посредник.

В кабинете вдруг стало очень тихо, было слышно, как жужжит спрятанный в стене кондиционер. Лицо Бресслера превратилось в непроницаемую маску.

— Дерьмовая работенка, — Гарри смотрел прямо в глаза лейтенанту.

Бресслер кивнул:

— Он подкараулит посредника в темном месте, проломит голову и спокойно заберет деньги. Ты прав, работа дерьмовая. Берешься?

Гарри оглянулся, бросил взгляд на коробку с окровавленным зубом и аккуратно сложенными красными трусиками.

— А как же, — проворчал он, — пошло бы все это к чертям.

— Хорошо, — Бресслер решительно подошел к столу. — К шести вечера тебе надо быть в кабинете шефа. В шесть ноль-ноль, Гарри!

Все это время Чико молча стоял в дверях кабинета — увидев, что разговор окончен, он направился к Бресслеру:

— На каком этапе я подключаюсь к операции?

— Ни на каком. Ты в ней не участвуешь, — отвернувшись, ответил Бресслер.

Ни один предок в могучей ветви рода, к которой принадлежал Чико Гонзалес, не мог похвастаться хладнокровием и кротостью нрава — Чико обладал способностью закипать в совершенно безобидных ситуациях, а сейчас в его венах бушевала кровь древних хозяев континента.

— Не пойдет!

Бресслер вздрогнул, словно от пощечины:

— Повтори, что ты сказал, Гонзалес?

— Я сказал, не пойдет. Гарри один, без прикрытия — вы уверены, что это удачная мысль?

— Нет, — ледяным тоном сказал Бресслер, — не уверен, но мы будем действовать именно так.

— Значит, вы будете иметь еще одного покойника.

Лицо лейтенанта приобрело цвет домашнего клубничного вина — он ткнул пальцем в сторону Чико и рявкнул:

— А ну задержись на минутку, Гонзалес!

— Нет, я не задержусь здесь ни на секунду. Может, я и новичок, но не идиот. Теперь я понимаю, почему его называют Грязный Гарри… Да, теперь я это понимаю. Потому что ему поручают самую грязную, самую рискованную работу! Гарри прав, это дерьмовая работа, и вы не имеете права посылать его в одиночку!